«Любое чудо - живое, дышит, оно в глазах, километрах, крышах, оно тем больше, сильнее, выше, чем ты охотней его творишь
Любое чудо - не в тюрьмах книжных, оно снаружи, оно подвижно, с ним мир - поверишь ли, удивишься - на нитку соткан из лучших мест.»
(с) Last Summer, Джек с Фонарем
Когда начинать скучать по самому яркому огню в своей жизни, как не в ноябре?
читать дальшеПосле Самайна погода окончательно выстужает все вокруг себя, вынуждая природу накрыться одеялом (а кого-то и вовсе надеть саван), и отправляться в спячку – временную или вечную. До нового пробуждения или рождения. Самое время удобно усесться с кружечкой чая, и вспомнить шальные весенние, летние и даже пару осенних дней (впрочем, бывали и зимние, наперекор любой спячке), когда пламя рвется из души и рук, и отчаянно не хватает собственных умений, чтобы отобразить движением запястий и пальцев движения души. Показать, как внутри все раскрывается, рвет, отчаянно сгорает и возрождается, ревет неукротимо, пожирая лес или же тепло потрескивает, как домашний камин или уютный осенний костерок.
Мне никогда не будет хватать своих умений. Огонь ворвался в мою жизнь уже четыре года как, и я только теперь понимаю, как много можно было бы сделать за эти четыре года, и как мало еще сделано. Как говорится, «сколько всего не сделано, и сколько всего еще предстоит не сделать!»
Очень надеюсь, что предстоит.
Уже столько времени, столько месяцев дней и здоровья отдано в рамках этого сжигающего неоглашенного договора, где он забирает душу, позволяя мне лишь недолго им управлять. Равные условия? Иначе быть не может. Я отдаю ему все без остатка, и он вознаграждает меня сторицей. Вот моя остановка. Вот место, где я – редкий случай – абсолютно непреднамеренно перестаю думать о том, кто смотрит и как я двигаюсь.
Вот в чем для меня ярчайшее сходство льда и пламени: нельзя срывать мировые награды в фигурном катании, не продав душу льду. Нельзя крутить огонь без росчерка кровью в этом договоре – я весь твой, я растворяюсь в тебе, а ты оставляешь отпечаток на моей душе, отныне там всегда горит костерок, сползая до тлеющих углей или разгораясь до пожара по всему телу. Иначе это просто выпендреж. Иначе это и гроша ломаного не стоит. Когда ты идешь «потому что все пошли», когда ты отдаешься ему лишь одним куском «это круто выглядит» - это не стоит ни-че-го. Это будет пустышкой. Ты будешь пустышкой.
Потому что тем, что ты делаешь, надо гореть. Надо уходить в это без остатка в тот самый момент, когда загорается первая половина, когда звучат первые ноты, потому что либо все, либо ничего, с огнем и льдом иначе не проходит. Ты весь там, ты не думаешь, как прыгнуть, как повернуться, какой элемент сделать следующим – твоя душа знает это без тебя. Если ты крутишь и думаешь об элементах – работай над техникой, думать надо не об этом. Если ты двигаешься дергано, деревянно – вынь голову из жопы, поработай над пластикой и подумай об эмоциях. Расскажи о них огню, покажи их огнем. Иначе нет смысла. Иначе хочется убить. За халатность хочется убить. «Видеть не может, как кто-то херово делает» - о да. О да, черт побери, сколько этого видано, и хорошо, что рядом не было миксера. Делай хорошо, тренируйся или не лезь к огню вообще.
Я хочу сравнить ощущения от фаера с игрой на пианино – лучшие эмоции получаются именно тогда, когда ты не думаешь о технике, а думаешь лишь о истории, которую рассказываешь. Ее может никто не понять и не услышать, это только в аниме так работает, но ты сам себе ее рассказал. Возможно, твой слушатель, вольный или невольный, тоже услышал историю – твою или свою собственную. Но он был с тобой здесь, и эмоции были, и это на грани слез, когда ты видишь как наяву весь сюжет и собираешь его, и выражаешь в своих действиях. И смотреть со стороны не менее прекрасно – ты раскрываешь и технику, и эмоции, и общее впечатление.
Фаер – это практически священнослужение. Можно превратить это в работу – идеальную, безупречно отточенную, но уже не отзывающуюся пламенем в душе (по отзывам многих и многих, ты действительно начинаешь выгорать, потому что нельзя не, когда делаешь это по заказу). Ты делаешь, потому что ты должен. Ритуал отрепетирован, создан новый и так или иначе, обряд совершается.
Можно оставить это личным делом – гореть по своему желанию, исполнять свои маленькие поклонения и чувствовать себя чуть ли не язычником. Огнепоклонником.
Но никогда, ни-ког-да нельзя относиться к этому легкомысленно.
Нельзя работать над элементами вполсилы, на отвали, нельзя издеваться над техникой безопасности, нельзя не готовиться.
Иначе, повторюсь, за халатность хочется убить. Это как плюнуть на святыню.
Фаер – это наркомания: начав, трудно остановиться. Ты больной до запаха керосина, ты больной до нового элемента, ты не открываешь сезон – ты его и не закрываешь, а если и закрываешь – то тебя практически накрываешь оргазм, когда ты берешь дрожащими руками горящие, тяжелые пои и делаешь первый замах. Ты смотришь на выступления мастеров, ты мечтаешь двигаться как они, ты учишься чему-то, что может тебе помочь делать быстрее, выше, сильнее – то есть, плавнее, ярче, свободнее. Если у тебя есть другие увлечения, не менее страстные и не сопутствующие огню, ты еще жилец. Если нет, если ты горишь только огнем, если твои увлечения идут рядом – эти танцы пригодятся при пластике, эти умения помогут сделать костюм, пои, боевые– ты будешь поглощен эти пламенем. И сможешь достичь много большего.
В фигурном катании есть такая мысль: «катаются не для себя». Спорное утверждение, о котором я ничего говорить не буду – не знаю, не катаюсь.
Но это извечный вопрос: «для кого». Для кого ты катаешься? Для кого ты крутишь?
Крутить, как мне кажется, можно для себя. Можно для других. Можно для кого-то одного, можно хоть для целого мира.
Каждому свое. Каждого жжет что-то свое, личное, каждый выбирает, в честь кого или чего сгореть и возродиться заново, даже не с чистого листа – с новой книги, потому что от предыдущей рукописи остался только пепел и запах дыма.
Я горю сейчас только для себя, музыки и огня.
Как истинный фанатик своей веры.
***
Весь этот текст не менее безжалостен ко мне, чем ко всем другим. Мне нужно вынуть голову из жопы. Мне нужно перестать откладывать, вынуть пои, которые я вожу с собой из квартиры на квартиру при всех переездах, открыть элементы, и работать, работать, работать. Мне нужно отработать то, что я делаю, подтянуть организм так, чтобы мой танец горел, дышал, чтобы тело не предавало попытки души выразить все, что только в ней родилось.
Я по мере сил не святотатствую над этим язычеством и тонкостями обряда. Я осознаю, что за любое нарушение правил я могу быть наказана слегка (подправленной челкой, например) или в полную силу (полностью сгоревшей одеждой и телом, например). Я работаю над промахами, и порой это действительно больно и тяжко…
Но каждый раз, когда я чувствую запах керосина, когда я подбираю одежду и, как обычно, шальным решением убираю косынку с головы – все равно только мешает! – когда я слышу первые ноты огня… Я разом и феникс, и бог, я наркоман и фанатик, я заключила сделку не с Дьяволом, но с самим адским пламенем.
И не жалею ни минуты.
@темы:
Писательский марафон